Информационный вестник "Лидер"

      Великолепная, неотразимая, с мощным вокалом и широтой сердца, исполнительница эстрадных песен, романсов, а с недавнего времени и шансона, заслуженная артистка РФ Галина УЛЕТОВА согласилась дать интервью корреспонденту Юрию Кочемину.
    Ее голос никого не оставляет равнодушным, и каждый ее концерт превращается не в банальное шоу, а в доверительный разговор между артисткой и публикой.
- Галина, не могли бы вы рассказать...
- Ой, ну я начну с самого начала. Уже в школе, я недавно там была на юбилее, учителя мои вспоминают, как заставали меня где-то в уголке, где я напевала какие-то песни. Репертуар не был разнообразным, просто, если мне нравилась какая-то песенка, я ее и напевала. Родители мои все время участвовали в самодеятельности и получали звания лауреатов самодеятельных, как тогда говорилось, слетов. Папа на баяне у меня играет до сих пор, правда, уже не так как раньше. У них недавно юбилей был, так когда мы запели, он взял баян и начал нам подыгрывать, пальцы, конечно, не слушаются, он у меня уже старенький. Но с тональности не сбился ни разу!
После школы я училась на портниху - в Нижнем Новгороде, так как родилась в Нижегородской губернии. Мне почему-то нравится это старое название профессии. Училась я три года, до момента пока к нам не приехал Махачкалинский эстрадный ансамбль. Ансамбль был сборный, кого там только не было: армяне, грузины, русские, евреи... Очень сильный ансамбль, дико талантливые люди! Вот он-то меня и пленил! В итоге я прослушалась в этот коллектив, и вместе с ними сбежала. За мной поехал отец, но в первый город, в котором гастролировал наш ансамбль - Ковров, - он опоздал, мы были уже в Кирове. Таким образом, он не смог меня вернуть. Вот так я окунулась из юности во взрослую жизнь. А дальше - пошло-поехало... Я работала в Госконцерте Азербайджана, потом приехала в Москву и практически сразу же поступила в музыкальное училище при консерватории, на вокальное отделение.
- Галина Михайловна, ведь кто-то вам помогал в этом пути в Москву и по приезде в столицу?
- Да, конечно, помощники у меня были. У меня путь был не слишком тернистым... Хотя - сама, все сама.... Я упертый человек, и если чего-то хочу, то этого добиваюсь! Но, все же, были люди, которые меня поддерживали.
- С какого момента ваша карьера пошла вверх?
- Я пошла на Всероссийский конкурс эстрадной песни. Вообще-то я участвовала в пяти из них, но на первом провалилась, тогда Пугачева получила третью премию. А буквально года три назад я узнала, что у меня была вторая премия, но мне ее не дали.
- А почему не дали?
- Ну, как вам сказать, были препоны... А если точнее, у меня не было столько денег, богатых любовников. Я не держу зла, не обижаюсь. Быть может, это и вдохновило меня на участие в дальнейших конкурсах - а если бы я победила, то неизвестно, чем бы это закончилось. Может быть, победив, я бы сразу же успокоилась (смеется). Но я не успокоилась, и в 1976 году я получила первую премию за лучшее исполнение советской песни. Победа пришла ко мне с песней “Радуга”, которую тогда пела Эдита Станиславовна Пьеха. И вот после первого тура она ко мне подошла и сказала: “Ну что, девочка, я могу тебе сказать... Мне очень нравится, как ты спела. Молодец!” И, таким образом, все песни, которые мы подобрали с моим концертмейстером и педагогом Еленой Болотиной (она сейчас тоже заслуженная артистка) прошли на ура.
- А дальше?
- А дальше - пять лет работы с Марком Фрадкиным и ансамблем “Добры молодцы”. Потом я окончила училище, пошла в Москонцерт, и как меня приняли туда, так я там до сих пор и работаю.   
Никогда не было у меня желания уходить. И вот после этого концерта посыпались на меня предложения - приглашали в Киев. Мы с Левой Лещенко оказались в Грозном - тогда этот город был у артистов популярен, так как там очень любили советскую эстраду. И из Киева был какой-то ведущий администратор, и вот он подбегает ко мне, и говорит: “Давай, переезжай к нам в Киев, мы тебе такую жизнь устроим! Машину дадим, квартиру, только переходи!” Но я уже была влюблена в Москву, и, естественно, никуда не поехала. И таких предложений было немало... От добра добра не ищут! Потом я стала лауреатом конкурса “Песня года” с песней “Звезды 19-го года” на стихи Михаила Светлова.
Ко мне до сих пор подходят на концертах и говорят: “Галенька, мы помним, как ты пела “Звезды 19-го года”. Это всегда очень приятно. Выходя в прямой эфир на радио, получаю звонки - говорят: “Спой, пожалуйста, “Как сложилось все иначе”! “Спой, пожалуйста, “Обиду”!”
Я начинала в той манере, которую продолжила Анна Герман. Мне потом еще говорили: “Ой, как ты похожа на Анну Герман!” Да не я на нее похожа - она на меня похожа, или у нас обеих одинаковые интонации. Жаль, конечно, что она ушла из жизни. Мы шли по одной стезе. Но так как она была иностранка, она была интереснее, чем я. А я начинала с песенками “Аленький цветочек” Евгения Мартынова на стихи Николая Дербенева, “Над рекой туман” Юрия Саульского. Это была лирика естественная, льющаяся, как потом обо мне говорили: “Ее голос льется, как родниковая вода”. Потом меня стали ломать... Говорить: “Зачем нам нужна твоя лирика! Давай нам повеселее!” За занудство хаяли: “Публика требует веселья!” И прочее говорили. Конечно, я пела, так как музыкальный слух есть, и в стиле диско, и в джазовом стиле. Мне говорили: “Откуда у тебя интонации классные такие?” А я просто слушала музыку, очень много слушала музыку.
Хоть я и никогда не знала немецкого, но однажды, приехав в Германию, пела для немцев, и мне специально для этого песни переписали на немецкий язык. Ко мне подошли немецкие слушатели и спросили: “Откуда у вас берлинский акцент?” А я говорила: “Не знаю, это мое восприятие языка”. Потом в течение 5 лет мне писали письма немцы, потому что я там участвовала в двух международных конкурсах. Я приезжала и пела так, как они хотели.
- Галина Михайловна, а каков ваш стиль жизни?
- Я живу по спирали. Я знаю, что все люди живут по спирали, а если она вверх закручивается, то потом она все-таки раскручивается вниз. Вот теперь уже началось - новый виток. У меня стихи есть, я пишу иногда, потом вам прочитаю. Картины пишу - это все мне необходимо. Я должна выразиться, что-то сказать и не копить внутри, чтобы это было комом. Это меня спасает. Вот сейчас я, конечно, страдаю, потому что мало работы, потому что лето. Все говорят: “Ах, как хорошо, наконец отдохнем!”, а я так не могу, хоть и устала. У меня этот сезон был просто безумный, у меня было так, что в первый день я пою романсы, во второй я пою “ретро” на каком-нибудь творческом вечере Сафьянова, потом Мокроусова. На третьем я пою шансон, на четвертый мне надо выйти на площадку и петь шлягерные песни - заводить публику. Одна неделя была такая, что я не могла понять, где я нахожусь, на каком свете. Но мне надо быстро перестроиться: это моя стезя, мое нутро, я горю и живу. И поэтому сейчас, летом, я страдаю. Вот именно поэтому я бегаю сейчас на озеро - потому что легкие должны работать. Мы дышим лениво, просто не дышим нормально, и поэтому поющий человек дольше живет, потому что легкие работают. А певцам это особенно важно, так как дыхание работает, обмен кислорода намного больше, чем у простого человека.
Расскажу немножко о тех людях, которые со мной параллельно по дороге моей идут. Люди появляются неожиданно, особенно те, которые говорят: “Вот как это у тебя получается - ты молчала и вдруг опять запела?” У меня было почти 10 лет молчания, я не знала, чем заняться, потому что перестройка была страшная, давление было страшное на многих певцов, многие просто погибли. Вот Гена Белов ни с того, ни с сего, взял и умер, он не выдержал... Инна Кошежева, поэтесса, которая с 17 лет была так популярна - такой популярности ни у кого не было из современных поэтов. Я с ней познакомилась за 4 года до ее смерти, была счастлива с ней общаться, но... Она была очень застенчива, даже стеснялась встречаться с людьми. Находила тысячи причин. И я думаю - как жаль, что не записывала телефонные разговоры с ней. Она столько мне дала! Настоящую школу жизни мне удалось пройти с Марком Фрадкиным, за пять лет он помог мне так сильно, как никто. Да и кроме него - Юрий Саульский, Вячеслав Добрынин, Владимир Мигуля, из поэтов - Анатолий Поперечный. Вот с этими людьми было приятно работать, они меня, так сказать, вели по жизни, учили жить своими произведениями.
- Вы говорите, что надолго уходили со сцены. Как вам удалось вернуться?
- Да, мне действительно удалось вернуться. Я просто поняла, что нужно зрителю - и обратилась к жанру романса. А так как я всегда пела лирику, мне легко было перейти на романс. Хотя, в принципе, лирика в моем исполнении до сих пор слушается намного лучше, чем все остальное мое творчество. Вот, знаете, на современных эстрадных концертах я делаю хитрый ход - пою романс или что-нибудь лирическое, и сразу такая тишина в зале и резкий взрыв эмоций зрителей: “А еще!” Это когда в концертах выходишь - один поет одно, второй - то же. Надо же, думаю, чем-нибудь в памяти у зрителя задержаться. А администратор не разрешает... Гребут всех под одну гребенку, не дают развернуться артисту. И приходиться обманывать (смеется) адаптироваться прямо на месте, так сказать.
Вот, например, на одном из концертов мы выступаем с моим гитаристом, Володей Маркушевичем. А он - великолепнейший гитарист, но ему надо подготовиться заранее. Поначалу он никак не мог меня понять: в заявке на концерт стоят одни песни, он их и готовит, а все остальное, конечно, знает, но, так сказать, просто не повторяет. А в итоге мы приезжаем на концерт, и я говорю ему: “Володь, вот эти песни без изменений, а вот эти мы с тобой меняем”. А у него уже паника в глазах: “Галина Михайловна! Я ж этого не готовил!” А я ему говорю: “Ничего, не расстраивайся, ты можешь подыграть мне просто так, без своих выкрутасов, а уж я остальное сама сделаю!” Вот так вот.
- Не могли бы вы рассказать о своем нынешнем творчестве?
- Вот уже три года как я открыла салон романса. Сначала не понимала свою цель, зрителей было мало. А сейчас программу приходиться составлять на весь год. Причем программы эти научно-поэтические, так как в них участвует научный сотрудник музея Л.Н. Толстого, готовит материал к концерту, рассказывает о творчестве того или иного автора. Я ушла головой в эту работу.
- Как вы относитесь к тому, что сейчас творится на эстраде?
- К современной музыке я, как и многие актеры моего поколения, отношусь скорее снисходительно. Категорически сказать, что это плохо, я не могу. Это тоже проявление, поиски. Просто последние 10 - 15 лет желание выжить, укрепиться полностью перечеркнуло все творческое и духовное в музыке. И то, что звучит сейчас, я считаю соломинкой для утопающих. Пусть эти песенки, песнюшки хоть у кого-то находят отклик. Это очень бедное творчество. Такое все равно долго не будет продолжаться, нельзя все мерять на деньги.
- А не могли бы вы кого-нибудь выделить особо из современных исполнителей?
- Ну, возможно, “Гости из будущего” - у них есть хоть какой-то свой мир. Ну, Малинин, наверное. Я не могу сказать, что он голосистый певец, но вот сейчас, по сравнению с 1990 годом, он стал как-то ярче, что ли. И песни у него приобрели смысл. Стал выступать естественнее. А так как-то выделить кого-то не могу. Я вообще сторонница индивидуальности. Вот, бывает, что вышел человек на сцену, спел одну песню, а потом его и не видно больше, потому что таланта нет, душевности, протеста. Так что певцы сейчас появляются на год-полтора. Поэтому-то что творится на эстраде - пусть то и будет, это лучше, чем ничего, ведь вакуум был бы намного хуже. Я вообще очень люблю хорошую джазовую музыку. Жаль, что молодые этого сейчас не слушают.
- Расскажите, как вы пришли к шансону? И можно ли говорить о душевности, если сейчас в России шансон у большинства ассоциируется с “блатняком”?
- Да, я понимаю, с чем у нас это ассоциируется... Ведь слово “шансон” с французского переводится как “песня”, а у нас, к сожалению, “блатняк”.
- А не боитесь, что и вас причислят к исполнителям “российского варианта” шансона?
- Нет, я так не думаю. Я просто душой переживаю то, о чем пишу. То есть у меня есть очень много песен про женщин легкого поведения. Я старалась, когда писала, затронуть их внутренний мир. Нельзя говорить просто “ай-ай-ай” и грозить пальчиком, ведь лучше доходит через песни. Так что я писала только то, что меня трогало. Быть может, я дальше и не пойду, не буду больше писать. Я старалась объяснить, чего стоят “легкие деньги”, какая кара может за этим последовать. То есть - показываю проблемы, потому что мне больно. Ведь и Володя Высоцкий пел “блатняк”, если так можно выразиться. Так что стараюсь не опошлять музыку.
- Галина Михайловна, не могли бы вы что-нибудь пожелать нашим читателям?
- Вы знаете, пусть у них будет просто все хорошо и в плане финансовом, и в душевном. Пусть у ваших читателей будет ровно столько всего, сколько им будет нужно. И, конечно же, я жду всех на своих концертах.

подготовил Юрий КОЧЕМИН